Одной из наиболее сложных проблем современной действительности является проблема разрушения прежней, простой и понятной идеологической системы в которой существовал мир на протяжении 20 века. Кто и как бы не относился к марксизму, но именно марксизм является идеологическим центром прошедшего столетия. Именно марксизм был тем мощным импульсом, который заставлял так стремительно вращаться шестерни истории. Так или иначе, все идеологические концепции, которые проявили себя в мире в течении 20 века были либо вариациями на тему марксизма, либо попытками его отрицания. В условиях глобального противостояния идеологическое пространство было ясно и просто устроено. Ты либо за марксизм, либо против. Это было просто, ясно и понятно. И такая простота создавала довольно комфортные условия для понимания окружающего мира и его перспектив. Но к концу 20 века марксизм себя исчерпал. Основной носитель этой идеологии Советский Союз рухнул похоронив под собой осколки этой системы. Китай, не смотря на всю свою экономическую мощь не смог подхватить падающее знамя, не смотря на то что марксизм является государственной идеологией. На короткий миг казалось, что место марксизма займет неолиберализм, идеологи которого полагали, что изобрели настолько универсальную идеологию, что даже заявили о «Конце истории». Но неолиберализм оказался не состоятелен как глобальная идеология. Не смотря на все пропагандистские и военные усилия по его насаждению эта идеологическая концепция оказалась эфемерной, удобной только для небольшого круга стран Запада и в конечном итоге оказалась в серьезном кризисе и в самих США, которые продвигали ее как величайшее идеологическое достижение человечества. На этом фоне нарастающей деструкции идеологической картины мира, самым неожиданным образом для человечества, которое погружается в мир цифровых технологий на первый план стали выходить религиозные концепции, что еще совсем недавно казалось практически невозможным. И в этом нет ничего удивительного, образовавшаяся после крушения марксизм пустота должна была чем-то заполниться и она начинает заполняться теми глубинными идеологическими концепциями, которые отрицал марксизм. Человечество самым неожиданным образом оказалось в новой и непривычной для него ситуации, в которой нет центрального идеологического ядра вокруг которого можно было бы вести дискуср. Мир стал эклектичен, он разливается на отдельные фрагменты и эта фрагментарность только нарастает. В нынешних условиях нет возможности взять уже готовую идеологию и экспортировать ее, как это сделал Китай и китайские коммунисты с марксизмом. Экспортировать нечего, а искусственное насаждение приносит кровь, страдания и разрушения не создавая новых условий для развития социальных систем.
В этом нарастающем хаосе очевидным становится стремление возврата к уже тем исходным культурным истокам, на базе которых развивались культура каждого государства. Нет ничего удивительного в том, что ответом на безудержный натиск со стороны глобалистов-либералов становится консервативное движение. Но может ли быть консерватизм тем ответом, который станет полноценным по отношению к либеральному глобализму? Может ли он стать новым глобальным идеологическим течением? К сожалению нет. Консерватизм по самой своей сути локален. Он опирается на местную культурную традицию и вынужденно формирует ту идеологическую конструкцию, которая может быть адекватна непосредственно именно отдельному конкретному государству и именно этой конкретной культуре. В этом кроется главная уязвимость консерватизма как идеологического течения. Он фрагментарен по своей изначальной природе, он может быть опредлен как направление, но он не может быть определен как глобальная, универсальная идеология, каковой в 20 веке выступал марксизм и каковой в настоящий момент пытается выступать неолиберализм. В этой фрагментарности и местечковости основная проблема и уязвимость консерватизма.
Возможно ли преодоление этой фрагментарности? Так ли она фатальна? К сожалению на этот вопрос пока нет ясного ответа. По большому счету так вопрос пока еще никто и не ставил. Скорость с которой происходит развитие социальных процессов столь высока, что большинство социологов и простых обывателей до сих пор пребывают в рамках представлений 20 века, полагая, что возможна некая универсальная идеология. В этом ключе показательны постоянные призывы о том, что для России необходима государственная идеология. Но очевидно, что призывающие слабо себе представляют, что последствием такого положения дел будет политическая диктатура одной партии и одного социального класса или социальной группы. Но привычка опираться на ограниченный набор идеологем так велика, что в желании иметь хотя бы какую-то более или менее ясную картину мира, люди готовы не замечать наличие этой угрозы.
Еще одной очень большой уязвимостью консерватизма является заложенная в его основу стремление возврата к архаичности. Эта тенденция, которая на фоне неолиберелазима с его сексуальной либерализацией определяется как положительная тенденция в целом может иметь очень негативные последствия. Как бы это это не было парадоксальным но в стремлении к культурным истокам можно утратить и импульс развития, чем был наполнен 20 век и результатом консервативной революции станет не прогресс, а глубочайший социальный и как следствие экономический регресс. Именно на эту уязвимость консервативных взглядов часто используют неолибералы в своей критике консервативных идей, приписывая себе монополию на социальный прогресс и развитие. И к сожалению пока консервативная мысль не дает ответа на преодоление этой уязвимости. Полностью сосредоточившись на вопросах связанных с критикой деятельности глобальных монополий, глобальной потребительской культуры и сексуальной либерализации, она оставляет за пределами фокуса своего внимание поиски ответом на этот вопрос. На вопрос о том, как консервативные, традиционалисткие взгляды, внимание которых обращено в прошлое могут дать ответы на то как будет развиваться общество в будущем. В своей терминологической сущности консерватизм (от лат. conservo — сохраняю) противостоит модернизму 20 века и постмодернизму с его безудержным релятивизмом началу 21 века. Естественным образом возникает вопрос сохранности чего должен решить современный консерватизм, какие политические и общественные задачи как в локальном, так и в глобальном плане требую сохранения, а какие должны развиваться и модернизироваться.
Формирование международных площадок, клубов и других форм дискуссии по проблеме консерватизма показывает, что это идеологическое направление постепенно становится мейнстримом в современном обществе и осознание тех проблем и разрешение трудных вопросов современного консерватизма и традиционализма становится самой насущной задачей.
Александр Махлаев
кандидат политических наук
